Виктор Александрович Москвин

Директор Дома русского русского зарубежья имени Александра Солженицына

Интервью

Беседовала Марина Крышталева

Мне довелось работать на Таганке без малого сорок лет. В марте 1982 года я пришел на работу в отдел редкой книги в Библиотеке иностранной литературы — она называлась Всесоюзная государственная библиотека иностранной литературы, ее возглавляла Людмила Алексеевна Гвишиани-Косыгина, дочь Председателя Правительства СССР Алексея Николаевича Косыгина. Это был по тем временам очень значимый центр не просто культурной, но — шире — международной жизни нашей страны. Сюда приезжали делегации из разных стран. Поскольку все знали, кто стоит во главе «Иностранки», ее посещение входило в программу многих визитов. Активно велась выставочная, лекционная работа, и это был важный момент не только для жизни самой «Иностранки», но и для Москвы в целом. Безусловно, «Иностранка» также была важным центром культурной жизни Таганки. Жители района ходили в Библиотеку на мероприятия и выставки.
В 1988 году я организовал выступление священника — впервые не только в государственной библиотеке, но и в государственном учреждении культуры. В ту пору я был заведующим выставочным сектором ВГБИЛ и был избран ответственным секретарем районного отделения Советского фонда мира. Под эгидой фонда мы устроили платное выступление отца Александра Меня, собранные средства шли на сооружение памятника жертвам политических репрессий. Время было переходное, поэтому секретарь парторганизации был вызван в Ждановский райком и получил выговор. Директор имел неприятный звонок от заместителя министра культуры СССР, которая была крайне недовольна: в канун праздника Великого Октября состоялась встреча с попом, как она выразилась.
Вскоре я поставил в план работы Библиотеки иностранной литературы выставку парижского издательства «ИМКА-Пресс» (YMCA-Press), которое возглавлял Никита Алексеевич Струве. Она открылась 17 сентября 1990 года.

Вы много лет руководите Домом русского зарубежья. В советское время и в 1990-х работали в Библиотеке иностранной литературы. Дом русского зарубежья и «Иностранка» — институции, создающие и поддерживающие наши культурные связи с другими странами. Эти места концентрации интеллектуальной силы располагаются здесь, на Таганке. Расскажите, пожалуйста, с чего для Вас все начиналось?

Во главе Комитета госбезопасности стоял тогда Крючков, и я знаю, что был огромный скандал на таможне из-за того, что они пропустили груз. Груз включал сорок тысяч экземпляров доселе запрещенной литературы, антисоветской. Помимо традиционной выставки, где книги экспонируются под стеклом, мы открыли читальный зал, где книги можно было брать и читать. Плюс работал книжный магазин. По тем временам хорошие книги сами по себе были дефицитом. А за русские книги, выпущенные в Париже, еще совсем недавно давали срок.

— О каких годах идет речь?

Как дальше развивалась выставочная история?

В 1986 году, когда был создан Российский фонд культуры, Дмитрий Сергеевич Лихачёв вместе с Раисой Максимовной Горбачёвой стали получать дары, в том числе от русских эмигрантов. В фонде стала складываться библиотека зарубежной литературы на русском языке. Потом эта библиотека оказалась в Музее Цветаевой. Но история свободного, широкого бытования эмигрантской книги началась именно с «Иностранки».
С Никитой Алексеевичем Струве, когда он уезжал, после открытия выставки в сентябре 1990 года, мы подписали два договора: один о проведении выставок русского зарубежья в других городах Советского Союза, другой — о создании читального зала русского зарубежья. Новая выставка состоялась в марте 1991 года в Ленинграде, в Музее Пушкина, в помещениях рядом с Пушкинской мемориальной квартирой на Мойке.
Следующая выставка открылась в сентябре 1991 года в Киеве. А дальше были Тверь, Орёл, Воронеж, Ставрополь. К 1995 году мы провели выставки уже в сорока городах.
Летом 1991 года я исполнял обязанности директора Библиотеки иностранной литературы, 8 августа 1991-го удалось зарегистрировать издательство «Русский путь» — филиал «ИМКА-Пресс». Большую помощь оказал тогдашний директор Театра на Таганке Николай Лукьянович Дупак — возглавлял комиссию по культуре Таганского райисполкома и был депутатом.

Расскажите, пожалуйста, подробнее о международном сотрудничестве.

В ту пору я был заместителем генерального директора библиотеки. Написал заявление об увольнении и остался директором издательства, которое находилось тогда в «Иностранке». Линия, которую проводило издательство, не нравилась руководству, и нам стали потихонечку, так скажем, усложнять жизнь в «Иностранке».
На дворе был 1992 год. Я приехал к первому заместителю начальника Управления культуры ЦАО Ромуальду Владимировичу Крылову — он потом стал директором Тургеневской библиотеки. Рассказал, что есть идея создать дом русского зарубежья. Сразу последовал вопрос: на какие деньги? Денег не было. Но до недавних пор я все-таки был заместителем генерального директора всесоюзной библиотеки, а в ЦАО — несколько десятков муниципальных библиотек, и наверняка есть те, от которых у начальства голова болит. Я предложил назначить меня директором одной из таких библиотек. Справлюсь — значит, получится интересное учреждение культуры, не справлюсь — можно меня уволить, ничего не теряя. До разговора с Р.В. Крыловым договорился с Никитой Алексеевичем Струве. Он всегда поддерживал мои начинания. Н.А. Струве позвонил Александру Исаевичу и Наталии Дмитриевне Солженицыным — они поддержали проект. В 1994 году Солженицыны вернулись в Россию, что значительно ускорило развитие событий.
Было предложено три варианта размещения библиотеки. Один из них — филиал № 17 централизованной библиотечной системы № 5 по адресу: Нижняя Радищевская, дом 2. Это была небольшая библиотека, общей площадью 600 квадратных метров, созданная в 1930-х годах на месте дореволюционного магазина фототоваров мещанки Пенкиной. Она была действительно проблемной. В 1977 году было решено начать капитальный ремонт здания, библиотеку переселили в один из подвалов, ремонт вели десять лет — от одной годовщины Октября до другой — и в 1987 году закончили. Началась перестройка, и заведующий очень неудачно сдал помещения в аренду — сначала Вальдорфской школе педагогики, которая денег, судя по всему, не платила, потом лихим предпринимателям, издательство которых выпускало, так скажем, легкую литературу. Был потрясающий момент: под зданием была проездная арка — до революции лошади ездили во двор, при советской власти был склад ЖЭКа для хранения хозинвентаря. Арку заложили бетонными блоками, поставили железную дверь, по бокам стеллажи для книг, а в торце возвели стенку из бруса и устроили тир. В подвале было организовано хранение для цветов, которые днем продавались около метро.
Вот такое здание мы получили. Арендаторов выселили, а в наследство нам остались сбитые из досок стеллажи и измочаленная, напичканная свинцом от пуль деревянная стенка. Штат был три человека плюс уборщица на полставки. Бюджет нулевой. На месяц мы получали пачку стирального порошка «Лотос», несколько рулонов туалетной бумаги и пачку писчей. Первый приказ я печатал на машинке с настолько старой лентой, что его трудно было прочитать.

В какой момент Вы ушли из «Иностранки»?

От идеи и до реализации три года. Четвертого июля 1995 года мэр Москвы Ю.М. Лужков подписал постановление Правительства Москвы о преобразовании филиала № 17 в библиотеку-фонд «Русское зарубежье». По сути, удалось создать новое совместное предприятие, в котором участвовало Правительство Москвы в лице Комитета по культуре города Москвы, французское издательство «ИМКА-Пресс», юридическое лицо по французскому коммерческому праву и Русский общественный фонд для преследуемых и их семей, зарегистрированный в Швейцарии по швейцарскому законодательству, фонд Солженицына. Получилось такое российско-французско-швейцарское предприятие в области культуры. Ничего подобного никогда не создавалось, поэтому юристы долго ломали голову и предложили совместить закон о библиотеках и закон о фондах, так появилось наше необычное название — библиотека-фонд «Русское зарубежье». Библиотекой-фондом мы оставались 14 лет, вплоть до 2009 года.

И сколько вы так прожили?

Там печатались, например, те, кто был выслан из страны.

Там были книги Бердяева, отца Сергия Булгакова, Франка, Шмелёва. Ну, конечно, Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ» был опубликован в «ИМКА-Пресс», с точки зрения советских властей это было махровое антисоветское издательство.
Ну, и, конечно, запрещенная в Советском Союзе литература — книги Андрея Платонова, воспоминания Надежды Мандельштам, произведения самого Осипа Мандельштама, Марины Цветаевой и других. В общем, либо эмигрантская литература, либо запрещенная советская.
Мы создали оргкомитет по проведению выставки. В него вошли министр культуры СССР Николай Николаевич Губенко, который в ту пору еще не превратился в закостенелого коммуниста, патриарх Алексий II, академик Лихачёв и еще целый ряд известных деятелей культуры. Мы также записали в оргкомитет Бориса Ельцина — он только-только был избран президентом. О том, что его включили в оргкомитет, он не знал. Директором библиотеки тогда был Вячеслав Всеволодович Иванов.
Как все это ввозилось в страну — тоже особая история. Начало сентября. Вечер. Тишина. Я сижу в кабинете у Екатерины Юрьевны Гениевой, которая была тогда заместителем директора. Окна кабинета выходят на площадь перед «Иностранкой». И вот удивительная картина: едет огромный грузовик, а перед ним — лимонно-желтое советское такси, 24-я «Волга». Водитель грузовика — француз, не знающий русского языка. Когда он въехал в Москву, то вместо таможни поехал прямиком в «Иностранку» и нанял таксиста, чтобы тот показал дорогу. Таксист ехал впереди, а он за ним. Приняли мы нашего дорогого гостя, а дальше что делать? Груз опечатан на границе.
Пришлось на следующий день, в субботу, оставить машину перед библиотекой, а нам с Гениевой вдвоем со всеми документами ехать на таможню на площадь Трёх Вокзалов. Тогда там было пусто, тихо, никакой охраны — зайти можно было свободно. Внутри сидело только два дежурных таможенника — один предпенсионного возраста, а второй молодой. Начинаем им объяснять — такой-то груз, выставка, нужно срочно растаможивать, Ельцин и патриарх в оргкомитете. Старший таможенник пытается по телефону дозвониться до начальства: мобильных тогда не было, а городские не отвечают — суббота, бабье лето, погода отличная, все начальники на дачах отдыхают. Младший таможенник предлагает с нами съездить, старший нервничает и сомневается. Младшему хочется с работы вырваться, чтобы не сидеть там весь день. В итоге старшего удается уговорить, и мы с младшим едем в библиотеку. По пути выясняется, что накануне у него было важное событие — сыну пять лет исполнилось. Недолго думая, идем в кабинет директора, изымаем у него бутылку коньяка и отмечаем. И только после этого отправляемся к машине. Таможенник жестом французу показывает, дескать, открывай дверцу. Снимаются пломбы, распахиваются дверцы, и перед нами открывается потрясающая картина — на паллетах обернутые в целлофан стоят книги, среди которых — ближе к нам — «Красное колесо» Солженицына. Таможенник говорит: «Давайте бумаги. Я таких книжек много видел, мы их на таможне изымали» — и ставит печать «Выпуск разрешен».

Выставку «ИМКА-Пресс» в «Иностранке» мы открыли 17 сентября 1990 года. Французское посольство тогда побаивалось этого проекта. Посол Франции не пришел на открытие. Помогала нам атташе — замечательная Даниэль Бон. Как-то раз я пригласил ее на чай, мы разговорились, и она посетовала: Шеварднадзе, министр иностранных дел СССР, и Дюма, министр иностранных дел Франции, подписали соглашение об обмене культурными центрами, но французский в Москве в ближайшее время не появится — под него предложили жилой дом, который только предстоит расселять. И тогда у меня родилась спонтанная идея — создать французский культурный центр в «Иностранке». В 1990 году в библиотеке практически полностью остановилось комплектование фондов, а от французов можно было получить хорошую арендную плату и литературу бесплатно. Провели переговоры, по итогам которых в Министерстве иностранных дел Франции в Париже Е.Ю. Гениева и я подписали соглашение о создании французского культурного центра на территории «Иностранки». Библиотека получала по тем временам колоссальные деньги — 1 330 000 французских франков (около 265 000 долларов). Моему руководству это понравилось, и мне поручили провести переговоры с Британским советом — он тоже стал базироваться у нас. Потом посольство США решило создать свой культурный центр в «Иностранке» и выбрало для этого зал русского зарубежья. Зал закрыли. При этом Струве даже не сообщили, а меня просто поставили перед фактом.

Свою деятельность мы начали с книг. Открывали библиотеку 17 декабря 1995 года в малюсеньком помещении — поставили в наскоро купленных аптечных витринах (других не было) книги «ИМКА-Пресс», Никита Алексеевич Струве также передал рукописи — письма Бунина, Бердяева, интереснейшие материалы из архива «ИМКА-Пресс». На открытии выступали Никита Алексеевич Струве, Александр Исаевич Солженицын, митрополит Калининградский и Смоленский Кирилл, нынешний патриарх, посол Франции Пьер Морель, Александр Ильич Музыкантский, вице-премьер Правительства Москвы, префект Центрального административного округа и Владимир Петрович Лукин, в ту пору председатель Комитета Государственной Думы по международным делам.
Ну а дальше началась работа по наполнению фондов. В 1996 году Солженицыны передали 750 мемуаров, которые были присланы Александру Исаевичу русскими эмигрантами в ответ на его призывы через русскую прессу присылать ему воспоминания. Он также передал архив великого князя Николая Николаевича, дяди Николая Второго, командующего русской армией в начальном периоде Первой мировой войны, и целый ряд других ценных архивов — в частности, архив Леонида Зурова, секретаря Бунина. Власти московские помогали: Александр Ильич Музыкантский, заместитель председателя Комитета по культуре г. Москвы Олег Витальевич Беликов. Ю.М. Лужков первый раз приехал к нам 4 мая 2000 года на вручение литературной премии Александра Солженицына Валентину Распутину. Наши друзья в США создали комитет «Книги для России», его поддерживал Мстислав Ростропович и многие другие.
В 2004 году было построено новое здание. При этом старое здание библиотеки встроили в новый комплекс — отремонтировали, отреставрировали, сохранили.

Когда сотрудники филиала № 17 узнали о планах преобразования библиотеки, то восприняли эту новость в штыки и организовали сбор подписей читателей. Сотни этих подписей были направлены председателю Комитета по культуре Москвы Бугаеву, мэру Лужкову, министру культуры Сидорову... Все испугались уничтожения библиотеки, и тогда я попросил организовать встречу с читателями. Получилось очень интересно. Собрались люди пожилого возраста. Одни говорили, что жили спокойно и без всяких Бердяевых, другие — что наши эмигранты богатые и могут позволить себе строительство нового здания, третьи — что тут неподалеку была булочная, теперь на ее месте ювелирный магазин, вот и из библиотеки тоже непонятно что сделают. Больше всего боялись, что библиотека превратится в коммерческую структуру. Я пообещал, что она сохранится и интересы читателей не пострадают — мы полностью сохраним имеющийся фонд, не прекратим комплектование массовой литературой, оставим подписку на любимые журналы. Я сдержал свое слово, и до сих пор к нам ходят и пожилые читатели, и школьники из соседних домов, хотя для нужд музея достаточно было бы научной библиотеки. Кроме того, мы проводим для жителей множество бесплатных мероприятий — концерты, встречи.
Сегодня у нас действительно многопрофильная организация — научный центр, музей, архив, библиотека, издательство, киностудия, книжный магазин.

Кем были первые читатели библиотеки-фонда?

Конечно, название «Дом» мы взяли не случайно. Дом — это тепло, это свое, это родное, и нам хотелось создать родное место для всех. И знаете, это получилось. Гости пишут нам в отзывах, что часто обращают внимание именно на название «Дом». Некоторые еще называют его посольством русского зарубежья. Первый фильм о «Доме» так и назвали — «Посольство на Таганском холме».

Название «Дом» звучит очень символично. Оно объединяет людей, в том числе тех, кто дом утратил, — русскую эмиграцию.